А. А.: Да, он естественен для нашего языка. По крайней мере, это не
искусственная калька с французского или, скажем, английского. Т.е. свободный
стих отчасти явился привнесенным нововведением в том смысле, что зарубежный
стихотворный опыт подсказал новым поэтам возможности его использования. Но он не
был чужероден и лег на готовую почву. Ведь не все же прививается – вот
силлабика, я думаю, неспроста не привилась. Или, к примеру, гекзаметр. И той, и
другим у нас пишут время от времени, но, так сказать, “умышленно” пишут. А
силлаботоника, кстати говоря тоже “привозная”, гениально легла на язык,
оказалась для русского естественной – в этом-то смысле Бродский прав: язык
диктует! Она до того естественна, что, как ты помнишь, Васисуалий Лоханкин
разностопным ямбом просто разговаривал. Вообще, двустопный, особенно ямбический,
стих замечательно ложится в структуру русского языка, совпадая со средней
протяженностью слова. Настолько хорошо, что любой более или менее понаторевший
человек способен на спор буквально через десять минут выражать свои мысли только
разностопным ямбом. Это очень просто.
Подлинное новое искусство, опираясь на прошлое и отражая реальную жизнь, приобретает новые темпы, делает понятным с полуслова то, на что требовалась прежде бóльшая затрата художественных средств и времени. Вольный стих в какой-то мере помогает автору избежать привычных ходов, проторенных дорожек, дает ему возможность найти свой особенный, отличный от других почерк.
с нерукотворным выраженьем.
|